Дата: 23.06.2025

Автор расследования: Дмитрий Великий

Вступление. В современной России выборы превратились из инструмента смены власти в тщательно срежиссированный ритуал. Начиная с первых постсоветских выборов 1990-х и особенно в эпоху Владимира Путина, свидетельства электоральных махинаций всплывают почти после каждого голосования. Административный ресурс, массовые вбросы бюллетеней, организованные «карусели» повторного голосования, отстранение неудобных кандидатов и непрозрачный подсчёт – эти методы стали характерными атрибутами российских кампаний. Международные наблюдатели, независимые организации вроде движения «Голос» и групп гражданских наблюдателей («Наблюдатели Петербурга» и др.) на протяжении трёх десятилетий фиксировали нарушения и требовали честных выборов, однако власти неизменно отвергали обвинения. В этой журналистской ретроспективе мы проследим хронологию крупнейших фальсификаций – от 1990-х до наших дней – и раскроем механизмы, с помощью которых в России имитируется демократический процесс.

1990-е: первые выборы и зарождение махинаций

Первые прямые выборы президента РСФСР в июне 1991 года прошли на подъёме демократических надежд. Борис Ельцин тогда одержал уверенную победу, и серьёзных обвинений в фальсификациях не звучало. Однако уже в хаотичные 1990-е возникли первые скандалы. Осенью 1993 года, на референдуме по новой Конституции и одновременных парламентских выборах, наблюдатели отмечали благоприятные условия для нарушений: несовершенное законодательство, отсутствие опыта и контроля. Действительно, позже выяснилось, что власти могли манипулировать явкой, чтобы обеспечить принятие Конституции.

Особенно острые споры вызывает президентская кампания 1996 года, когда рейтинг Ельцина перед первым туром был крайне низким. В финале Ельцин победил коммуниста Геннадия Зюганова во втором туре с официальным отрывом ~13,5% (около 10 млн голосов). Независимые эксперты не сомневаются, что фальсификации тогда были, вопрос лишь в масштабе и направлении. По оценкам аналитиков, наиболее подозрительными выглядели результаты примерно в дюжине регионов – преимущественно национальных республиках и отдельных областях – где между турами произошёл аномальный перелив голосов в пользу Ельцина. Так, в Татарстане на основании копий протоколов наблюдатели обнаружили приписку десятков тысяч голосов за Ельцина в первом туре. В ряде регионов после выборов пришлось поправлять официальные протоколы: например, избиркомы Дагестана, Мордовии, Ставрополья и Ростовской области постфактум “корректировали” данные, фактически признавая нарушения. Хотя прокуратура возбудила дела, большинство из них закрыли. Примечательно, что на последовавших в 1996–97 гг. региональных выборах многие прокремлёвские губернаторы проиграли оппозиции – явный признак того, что административная машина ещё не умела тотально фальсифицировать результаты повсеместно. Тем не менее, кампания 1996 года стала прецедентом использования административного ресурса (тотальный контроль телевидения, бюджетное финансирование кампании Ельцина, давление на чиновников и избирателей) в сочетании с локальными приписками голосов. Миф о “украденной победе Зюганова” живёт до сих пор, хотя данные свидетельствуют, что масштаб фальсификаций тогда оценивался экспертами порядка нескольких сотен тысяч голосов, а не миллионов – Ельцин, вероятно, всё же выигрывал, но нечестная игра была налицо.

2000–2004: начало путинской эры – контуры «управляемой демократии»

С приходом Владимира Путина на высшие посты в 1999–2000 годах избирательная система начала подстраиваться под новую власть. Президентские выборы 2000 года формально стали конкурентными – Путин противостоял коммунисту Зюганову – однако уже тогда прозвучали обвинения в массовых фальсификациях. Путин уверенно лидировал по стране, и сомнений в его победе не было. Подозрения вызвал лишь сам факт победы в первом туре: по официальным данным, Путин набрал 52,94%, лишь чуть выше необходимого порога 50%, “перевалив” его примерно на 2,9% голосов. Эксперты отмечали, что при честном подсчёте мог потребоваться второй тур, хотя доказать что-либо сложно. Независимый анализ показал, что сфальсифицированными могли быть несколько сотен тысяч голосов, преимущественно в традиционно “дающих нужный результат” регионах – республиках Башкортостан, Мордовия, Татарстан, на Северном Кавказе и т.д.. Именно там фиксировали аномально высокую явку и почти единогласную поддержку Путина – советские 90+% голосов. Например, уже тогда внимание привлекали результаты в Чечне и соседних республиках, где Путин получил запредельные проценты голосов при околосотковой явке. Впоследствии это стало “нормой” – на Кавказе показатели 90–99% явки и голосования за власть стабильно рисуются от выборов к выборам. Так, на думских выборах 2007 года в Чечне «Единая Россия» официально получила 99,5% голосов при явке 99,4%, а на президентских выборах 2018-го Владимир Путин набрал там 94% голосов при явке свыше 90% – показатели, немыслимые при честном голосовании. Местные жители признавались журналистам, что результаты изначально предопределены: «Голосовать за Путина столь же абсурдно, как и любые 99% на выборах», – говорил один из жителей Грозного, отмечая, что в сознании каждого чеченца Путин ассоциируется с войной и разрушением, и реальная поддержка не может быть тотальной. Однако под контролом главы Чечни Рамзана Кадырова регион стабильно «даёт» Кремлю практически максимально возможные цифры – нередко в обмен на лояльность центра и финансовые вливания. Известно, что на Северном Кавказе практиковались соревнования между избирательными участками за самую высокую явку – с денежными призами для победителей, что стимулировало местные избиркомы рисовать нужные проценты.

Президентские выборы 2004 года проходили уже при почти монополии Кремля на информационное пространство и отсутствии сильных оппонентов – участие независимых кандидатов было максимально затруднено. Тем не менее, и в 2004-м зафиксированы прямые фальсификации. В Москве, например, прокуратура позже признала, что районные комиссии приписали Путину тысячи лишних голосов (в двух округах столицы выявили дописанные 4692 голоса за Путина). Похожим образом “рисовали” явку: в одном из районов Подмосковья число проголосовавших завысили на 6314 человек за счёт вброса погашенных бюллетеней. Эти случаи, выявленные наблюдателями, легли в основу редких уголовных дел (правда, виновных обычно отделывались минимальными наказаниями). В целом же путинский результат 2004 года (71%) был обеспечен прежде всего административным ресурсом: тотальный телепиар, давление на бюджетников, недопуск до выборов сильных конкурентов. Например, бывшему премьеру Михаилу Касьянову в 2004-м попросту отказали в регистрации, заявив о “недостатке достоверных подписей”, тем самым устранив потенциально опасного для Кремля кандидата. Отказ в регистрации оппозиционеров – ещё один метод, пущенный в ход в 2000-е и доведённый до автоматизма к 2010-м годам (мы ещё увидим это на примере Навального в 2018-м).

2007–2008: «референдум о национальном лидере» и фабрикация большинства

Вторая половина 2000-х ознаменовалась сворачиванием оставшихся элементов конкуренции. Перед выборами в Госдуму 2007 года Кремль отменил графу “против всех” и порог явки, усложнил регистрацию партий, устранив с поля большинство независимых сил. Декабрьские выборы 2007-го прошли под лозунгом поддержки Путина: он лично возглавил список правящей партии «Единая Россия», и федеральные телеканалы подали голосование как плебисцит доверия лидеру. Это дало установку местным администрациям обеспечить максимальный результат. Фальсификации приобрели массовый характер с 2007 года, отмечают эксперты. Если раньше нарушения измерялись сотнями или тысячами дописанных голосов на локальных участках, то с 2007-го счёт пошёл на миллионы. Именно тогда впервые появились свидетельства действительно тотальных приписок: по официальным данным, «Единая Россия» набрала конституционное большинство мандатов, получив 64% голосов, хотя независимые социологи и статистики указывали, что реальная поддержка партии власти была значительно ниже.

Независимое движение «Голос» совместно с оппозиционными партиями в 2007-м проводило параллельный подсчёт на основе копий протоколов участков. В результате вскрылись тысячи расхождений с официальными цифрами. Например, в Московской области оппозиции удалось найти около 20% участков, где данные протоколов наблюдателей отличались от данных ЦИК. В большинстве случаев это объяснили “техническими ошибками”, но в отдельных регионах была доказана целенаправленная подтасовка: так, в Адыгее прокуратура установила факт приписки почти 3 000 голосов «Единой России» за счёт других партий на ряде участков. Ещё громче прозвучал скандал в Башкирии: там одновременно с думскими выборами 2007 г. шли выборы президента республики, и на складе администрации президента Башкортостана обнаружили незаконно напечатанный тираж бюллетеней – фактически, подготовленные для вброса лишние бюллетени. Виновным назначили директора типографии, но всем было ясно, что дополнительный тираж – дело рук региональной власти, стремившейся удержать пост.

Мартовские выборы президента 2008 года, когда Владимир Путин временно обменялся должностями с Дмитрием Медведевым, стали продолжением спектакля. Медведев, объявленный «преемником», должен был получить «убедительную победу», и административная вертикаль позаботилась об этом. Независимых кандидатов не допустили: того же Касьянова сняли под предлогом брака в подписных листах, других оппонентов просто не зарегистрировали. В итоге на «альтернативных» выборах Медведев официально набрал 70%. Статистики впоследствии пришли к выводу, что президентские выборы 2008 года – одни из самых сфальсифицированных в новейшей истории. Анализ Сергея Шпилькина (известного физика, который с 2008 г. применяет математические методы для оценки вбросов) показывает, что именно 2008-й стал пиком аномалий вплоть до начала 2010-х. Фактически всей стране продемонстрировали преемственность власти, а цифры “нарисовали” почти столь же щедро, как и при самом Путине.

2011: массовые фальсификации и протесты

Кульминацией первого десятилетия 2000-х стали выборы в Государственную думу в декабре 2011 года. Они запомнились как точка невозврата – настолько масштабными были нарушения и настолько сильным оказался общественный протест. Правящая «Единая Россия», рейтинг которой к тому моменту просел, официально получила около 50% голосов и сохранила парламентское большинство. Однако эксперты единодушны: без фальсификаций «Единая Россия» не получила бы абсолютного большинства мандатов. Наблюдатели зафиксировали на этих выборах весь арсенал нарушений.

Во многих регионах – особенно в провинции – использовался административный ресурс: чиновники и директора госпредприятий сгоняли подчинённых на избирательные участки, часто организованно, под угрозой лишения премий или увольнения. Были многочисленные сообщения о принудительном «досрочном голосовании» бюджетников и студентов. В день голосования тысячи независимых наблюдателей и представители оппозиционных партий дежурили на участках по всей стране. Они сразу начали сообщать о вбросах бюллетеней и так называемых «каруселях» – организованных группах избирателей, которых автобусами возили по разным УИК для повторного голосования. По данным партии «Яблоко», только до середины дня 4 декабря 2011 г. ими по стране было зафиксировано около 400 нарушений, в том числе 40 случаев «карусели» и 25 случаев вброса бюллетеней. В Московской области, к примеру, на одном участке поймали группу солдат-срочников – 350 военнослужащих, которым выдали по 3 бюллетеня каждому безо всяких открепительных удостоверений. Комиссия игнорировала протесты наблюдателей, и только жалоба партии заставила обратить внимание на этот случай.

Многие сообщения носили драматический характер. В Москве наблюдатель от КПРФ Валентина Барсукова зафиксировала вброс и подала жалобу – тут же на участке на неё напали неизвестные, избили, а приехавшая полиция… увезла пострадавшую в отделение. На другом участке Петербурга наблюдатели обнаружили спрятанную урну с пачкой бюллетеней за «Единую Россию» – в ситуацию вмешался лично лидер ЛДПР Владимир Жириновский, приехавший требовать вскрыть эту урну. Были и курьёзные истории, достойные детектива: журналисты издания Gazeta.ru внедрились в группу “карусельщиков” в одном из районов Москвы – им провели инструктаж, выдали бюллетени с отметками за нужного кандидата №6, после чего репортёры вместо махинаций пошли в полицию и раскрыли схему еще до вброса. Подобные разоблачения показали осведомлённость общества: информация о нарушениях мгновенно распространялась через интернет, видеоролики с наблюдательских камер мобильных телефонов с запечатлёнными вбросами стали вирусными.

Впервые в новейшей истории Россия столкнулась с тем, что свидетельства фальсификаций невозможно замалчивать. Несмотря на видеофакты массовых вбросов, ЦИК во главе с Владимиром Чуровым объявил выборы состоявшимися и “честными”. Однако в ответ по стране прокатилась волна митингов под лозунгом «За честные выборы!». Десятки тысяч людей вышли на Болотную площадь в Москве и на центральные площади других городов, требуя отменить итог и отправить в отставку главу ЦИК, известного своей преданностью Путину. Даже Совета при президенте РФ по правам человека официально призвал расследовать нарушения и уволить Чурова. Сама власть частично признала проблемы: в преддверии президентских выборов 2012 года, стремясь снизить накал, Кремль выделил около $450 млн на установку веб-камер на всех избирательных участках и прозрачных урн для голосования. Глава ЦИК Чуров громогласно заявил, что «веб-камеры и прозрачные ящики сделали российские выборы самыми прозрачными в мире». Однако, как выяснилось, камеры транслировали далеко не всё: многие комиссии просто не показывали процесс подсчёта, выключая камеры после закрытия участков. В итоге независимые оценки подтвердили: думские выборы 2011 года стали одним из самых сфальсифицированных голосований, сопоставимым по масштабам нарушений лишь с президентскими выборами 2008 года. Именно эти две кампании лидируют по уровню фальсификаций, по данным статистического анализа Сергея Шпилькина.

Оценка числа сфальсифицированных голосов на федеральных выборах 2000–2021 гг. по методу Сергея Шпилькина (миллионы голосов) показывает резкий пик нарушений в 2008 и 2011 годах. Особняком стоит также конституционное «голосование» 2020 года, а в 2021-м уровень фальсификаций вновь подскочил почти до уровня 2011-го.

Протесты 2011–2012 гг. встряхнули систему. Впервые за долгое время Кремль пошёл на уступки: были возвращены выборы губернаторов (отменённые после 2004 г.), упрощена регистрация партий, запущена реформа ЦИК. Чуров, которого оппозиция прозвала «волшебником» за умение показывать нужные цифры (в народе мемом стали его «146%» – символ избыточно сфальсифицированных результатов на графике госТВ), остался на посту до 2016 года, но был вынужден терпеть усиленный контроль общества.

2012–2018: «Управляемая демократия» под наблюдением – меньше вбросов, больше админресурса

Президентские выборы 4 марта 2012 года проходили на фоне беспрецедентной активности гражданского общества. Тысячи волонтёров стали независимыми наблюдателями, пришли на участки с камерами и знанием закона, благодаря чему уровень фальсификаций заметно снизился, особенно в Москве. Владимир Путин баллотировался вновь (после четырехлетнего перерыва в должности президента), и, по официальным данным, победил в первом туре с 63,6%. Миссия ОБСЕ отметила, что голосование прошло более открыто благодаря давлению общества, однако условия кампании были явно неравными: государственные СМИ освещали Путина несоизмеримо больше, региональные власти использовали ресурсы в его поддержку, а строгие фильтры при регистрации кандидатов ограничили реальную конкуренцию. В совместном докладе ОБСЕ и ПАСЕ прозвучала резкая оценка: «С самого начала этих выборов были серьёзные проблемы… Результат был предопределён, реальной конкуренции не было, а злоупотребление админресурсами гарантировало исход». Наблюдатели констатировали, что процесс подсчёта голосов снова оказался непрозрачным: почти на трети участков, посещённых миссией, подсчёт был оценён плохо из-за нарушений процедур. Тем не менее явных «вбросов» в 2012-м стало меньше – вероятно, власть испугалась повторения протестов. Путин получил свой третий президентский мандат, а протестное движение постепенно сошло на нет под давлением репрессий.

После 2012 года Кремль сделал выводы: вместо грубых фальсификаций упор стал делаться на превентивный контроль выборов. В 2013–2018 гг. власти отточили методы недопуска оппозиционных кандидатов (под различными предлогами) и использование административного ресурса для формирования нужного результата задолго до дня голосования. Например, на выборах мэра Москвы 2013 г. единственного реально популярного оппозиционера Алексея Навального допустили до участия, но кампанию сопровождала тотальная агитация за провластного кандидата, а подсчёт голосов внезапно “остановился” при приближении Навального ко второму туру. В итоге Собянин был объявлен победителем с 51,3%, избежав второй тур – наблюдатели указывали на возможные приписки в последние минуты подсчёта.

В 2016 году в ЦИК произошла перестановка: вместо Чурова председателем сталаElla Памфилова, обещавшая «открытость». Думские выборы-2016 действительно прошли относительно спокойнее, без массовых уличных протестов. Тем не менее наблюдатели зафиксировали сотни нарушений. В интернете получили распространение видеозаписи откровенных вбросов – например, на нескольких участках в Ростовской области камеры сняли, как члены комиссий пачками запихивают бюллетени в урны. Памфиловой пришлось реагировать: она публично признавала отдельные вбросы и даже отменяла результаты на тех участках, где нарушения были доказаны. Однако до серьёзных наказаний дело не дошло – в итоге ни один из разоблачённых фальсификаторов не понёс строгой ответственности. Тем временем система адаптировалась: следующий электоральный цикл прошёл под знаком “новых правил игры”. Среди них – досрочное голосование, надомное голосование и прочие легальные лазейки, позволявшие «нагонять» нужные проценты без грубого нарушения на глазах у камер. В 2016 г. за счёт таких механизмов «Единая Россия» вновь получила конституционное большинство, хотя явка на выборах была рекордно низкой (чуть более 47%). Наблюдатели констатировали, что в ряде регионов административный ресурс использовался не столько для вбросов, сколько для принуждения людей прийти и проголосовать заранее или по открепительным – под контролем начальства.

Президентские выборы 2018 года стали показательными с точки зрения устранения конкуренции. Владимир Путин баллотировался уже в четвертый раз (первый шестилетний срок по новой Конституции) – и власть не оставила ничего на волю случая. Самый популярный оппозиционный политик Алексей Навальный был отстранён от участия под надуманным предлогом судимости (которую Европейский суд признал политически мотивированной). В итоге на выборы допустили только “удобных” кандидатов – от коммуниста Грудинина до шоумена Сурайкина – которые не представляли реальной угрозы. ОБСЕ прямо указала на отсутствие реальной конкуренции и преимущества Путина, включая контроль над СМИ и ресурсами. Кампания превратилась фактически в референдум о доверии Путину. Административный ресурс был брошен на повышение явки: повсеместно бюджетников заставляли отчитаться о голосовании, на участках организовывали ярмарки, концерты, розыгрыши призов – лишь бы народ дошёл до урны. Несмотря на это, независимые наблюдатели собрали свидетельства сотен вбросов бюллетеней по всей стране. Например, группа активистов проекта «Наблюдатели Петербурга» вскрыла явные противоречия в Ленинградской области: на ряде участков данные о явке к концу дня превышали итоговое число голосов, что свидетельствует о приписках, потом скорректированных в протоколах. Тем не менее ЦИК объявил о «чистейшей победе» Путина с рекордными 76,7% голосов. Freedom House в своём отчёте отмечал, что переизбрание Путина 2018 года сопровождалось беспрецедентными преимуществами власти: доминированием в медиа, ресурсами государства и множеством процедурных нарушений при подсчёте. Международные наблюдатели заявили об «отсутствии подлинной конкуренции» на этих выборах. Российские аналитики (например, статистик Сергей Шпилькин) по итогам голосования оценили, что существенно “аномальными” были порядка 10 миллионов из официально поданных за Путина бюллетеней – то есть реальный результат был существенно ниже 70% порога. Тем не менее протестных выступлений не последовало: общество было подавлено репрессиями, многие активисты (включая самого Навального) – под арестами.

Примечательно, что после 2018 года Кремль окончательно перестал стесняться в оценках демократии. Когда западные эксперты говорили об имитации выборов, прокремлёвские СМИ лишь пожимали плечами. «Кремль манипулирует выборами и подавляет подлинную оппозицию», – резюмировала Freedom House о политической системе России. В самой стране движение «Голос» было объявлено “иностранным агентом”, многие независимые наблюдатели столкнулись с давлением. Но даже в таких условиях граждане и организации продолжали разоблачать нарушения.

2020–2021: новые технологии фальсификаций – многодневное и электронное голосование

К началу 2020-х власть внедрила инновации, ещё более снизившие прозрачность выборов. Под предлогом пандемии COVID-19 было узаконено многодневное голосование (растянутое на три дня) и масштабное надомное голосование вне участков. В обозримой перспективе – перевод голосования в электронный формат, что открывает новые возможности для махинаций. Первым испытанием стал общероссийский плебисцит по поправкам в Конституцию летом 2020 года (включавшим “обнуление” президентских сроков Путина). Голосование шло целую неделю без полноценного наблюдения и вообще без четкого правового статуса. В итоге официально поправки одобрены ~78% голосов при явке 68%. Наблюдатели назвали это “беспрецедентно удобной для фальсификаторов” кампанией – голосование проходило вне рамок избирательного законодательства, без наблюдателей и с массой скандалов (например, в Москве урны для голосования хранились во дворах в течение недели, были случаи, когда бюллетени мокли под дождём, и пр.). Аналитик Шпилькин оценил, что 2020 год – рекордный по возможному масштабу приписок, фактически переплюнув даже 2011-й.

На парламентских выборах сентября 2021 года все эти наработки пустили в ход. Голосование впервые проводилось 3 дня (17–19 сентября) и с применением ДЭГ – дистанционного электронного голосования в нескольких регионах (Москва, Севастополь и др.). Независимых международных наблюдателей фактически не допустили: ОБСЕ отказалась от наблюдения, поскольку российские власти резко ограничили число наблюдателей, не позволяя миссии работать эффективно. Зато по стране снова действовали десятки тысяч местных наблюдателей и активистов. Движение «Голос» сообщило о потоке сообщений от избирателей о принуждении к голосованию: ещё до выборов получили 247 обращений из 52 регионов о давлении работодателей (социологи ВЦИОМ подтвердили, что 48% работников промышленных предприятий испытывали административное принуждение). В дни голосования фиксировали знакомые нарушения: массовые вбросы бюллетеней (особенно в переносные урны во время надомного обхода), «карусели» (в Петербурге наблюдатели заметили одних и тех же людей, ездящих по разным участкам голосовать несколько раз), «клоны» кандидатов (власти регистрировали на округах однофамильцев оппозиционных кандидатов, чтобы запутать избирателей), подкуп голосов и многое другое. Снова участились случаи прямого препятствования наблюдателям: в Московской области полицией был удалён с участка наблюдатель под надуманным предлогом “мешал проведению выборов”, другим угрожали, предлагали взятки за уход, а некоторых участки вообще охраняли крепкие молодые люди, не пуская наблюдателей. За первый день «Голос» принял более 1000 сообщений о нарушениях через карту “Карта нарушений”. В топе регионов по числу сигналов – Москва (208), Подмосковье (146), Санкт-Петербург (120) – то есть там, где концентрировалось внимание независимых наблюдателей, нарушений тоже выявлялось больше всего.

Особая тема – электронное голосование. В Москве около 2 млн избирателей проголосовали онлайн, и результаты электронного голосования были получены только на следующий день после выборов, причём с крайне подозрительным распределением. По итогам обычного голосования на многих столичных округах лидировали оппозиционные кандидаты (преимущественно от КПРФ), но когда прибавили результаты ДЭГ – везде победила «Единая Россия». Статистики и айтишники проанализировали код системы и результаты и заявили о возможных манипуляциях: алгоритм подсчёта был непрозрачным, отсутствовала верификация со стороны независимых экспертов. Оппозиция открыто назвала электронное голосование “чёрным ящиком” с «неограниченным потенциалом для мошенничества». Неудивительно, что по официальным цифрам «Единая Россия» вновь получила конституционное большинство – 324 места, несмотря на реальный антирейтинг власти из-за стагнации экономики и пандемии. Подконтрольные Кремлю «оппозиционные» партии (КПРФ, ЛДПР, «Справедливая Россия» и новая партия «Новые люди») заняли остальные места, полностью лояльно распределив думские посты. Настоящая оппозиция же осталась вне парламента: независимые кандидаты не прошли, партия Навального была ранее объявлена экстремистской и отстранена, многих активистов арестовали еще до выборов. По сути, итоги выборов 2021 года стали возвращением к тотальным фальсификациям уровня 2011-го, только осуществлённым более технически изощрённо и без международных свидетелей.

Российские власти, в лице главы ЦИК Эллы Памфиловой, на все обвинения ответили в привычном стиле: мол, нарушения – “фейки и провокации”, а система устроена идеально. Однако независимые наблюдатели и эксперты думают иначе. Freedom House в отчёте 2024 года прямо указала: «В руках президента Путина сосредоточена вся власть; кремль манипулирует выборами и не допускает настоящей оппозиции». То есть выборы фактически утратили свое прямое предназначение – сменяемость власти.

Заключение. Итоги и таблица нарушений по ключевым выборам

Тридцать с лишним лет выборов в постсоветской России показывают эволюцию электоральных фальсификаций – от относительно локальных махинаций 1990-х до масштабной фабрикации результатов при Путине. Ниже представлена краткая сводка по основным кампаниям и типам нарушений:

Год, выборы	Основные нарушения и фальсификации	Итог для власти
1996, президентские	Административный ресурс (тотальный контроль СМИ), выборочное дописывание голосов в регионах (Татарстан, Башкирия и др.); вбросы на отдельных УИК (выявлены +35–47 тыс. голосов за Ельцина в Казани). Масштаб фальсификаций оценивается в ~0,8 млн голосов.	Ельцин переизбран (54% во 2-м туре), оппозиция поражение признала.
2000, президентские	Адм. ресурс, “чистка” информационного поля; подозрения на минимальные приписки для победы в 1-м туре (Путину приписаны ~2–3% голосов сверх реального). Фальсификации – несколько сотен тысяч голосов (в регионах: Татария, Дагестан, Мордовия и др.).	Путин выигрывает в 1-м туре (52,9%).
2003, парламентские	Массовое применение админресурса в пользу «Единой России»; выявлены расхождения копий протоколов и данных ЦИК (~20% участков с аномалиями); доказанные приписки голосов ЕР (Адыгея: +2985 голосов); печать лишних бюллетеней (Башкирия).	«Единая Россия» получает большинство (37% голосов, 223 мандата).
2007, парламентские	Тотальный админресурс: выборы объявлены «референдумом по доверию Путину»; массовые вбросы бюллетеней по стране (особенно на Сев. Кавказе – Чечня 99% за ЕР); накрутка явки за счёт “бюджетников”. OSCE: выборы несвободные, не допустили наблюдателей в регионы Кавказа.	ЕР – 64%, конституционное большинство (315/450 мест).
2008, президентские	“Чистая” кампания без конкурентов: оппозицию не пустили (снятие Касьянова, др.); запредельные результаты в «закрепленных» регионах (Чечня ~99% явки, 99% за Медведева); статистически – рекордные аномалии (вбросы миллионов бюллетеней).	Медведев «выбран» преемником (70% голосов).
2011, парламентские	Массовые фальсификации по всей РФ: зафиксированы сотни вбросов, «каруселей» (40 каруселей и 25 вбросов только по данным «Яблока» к середине дня); силовой нажим (избиение наблюдателя КПРФ в Москве); удаление наблюдателей, вбросы пачек бюллетеней (разоблачены журналистами). Видео факты нарушений.	ЕР – 49%, сохраняет большинство (238 мест). Протесты «За честные выборы», крупнейшие с 1990-х.
2012, президентские	Неравный доступ к медиа, мобилизация госресурсов за Путина (констатировано ОБСЕ); ограничения на регистрацию (недопущен Г. Явлинский и др.); выявлены нарушения при подсчёте на ~1/3 участков, хотя явных вбросов меньше. Веб-камеры – эффект ограничен.	Путин – 63,6%, 3-й срок. Протесты подавлены, но явные фальсификации снизились под давлением общества.
2016, парламентские	Низкая явка, разобщённая оппозиция. Отдельные вбросы (записи с веб-камер), локальные отмены результатов (Памфилова аннулировала итоги на неск. УИК). Основной упор – админресурс: принуждение бюджетников к досрочному голосованию, контроль явки.	ЕР – 54%, конст. большинство (343 места) при явке 47%.
2018, президентские	Отстранение сильных соперников (Навальный не допущен); максимальная пропаганда в СМИ; стимулирование явки (принуждение, лотереи). Сотни сообщений о вбросах бюллетеней. Freedom House: кампания с преимуществами власти, «не было подлинной конкуренции».	Путин – 76,7% (офиц. рекорд), 4-й срок. Нарушения не расследованы.
2021, парламентские	Многодневное голосование (3 дня) и ДЭГ впервые масштабно; OSCE не наблюдает (ограничена РФ). Поток сообщений о принуждении (48% работников – под давлением); вбросы и карусели (не менее 37 эпизодов в 9 регионах за 1-й день); удаление/не допуск наблюдателей (244 жалобы в «Голос» за 1 день). Электронное голосование – непрозрачное, подозрения в манипуляции (меняет результаты в Москве).	ЕР – ~50% по спискам, 324 места (конст. большинство). КПРФ не признала результаты ДЭГ. Общие протесты ограничены, локальные акции подавлены.
2024, президентские	(Предварительные данные) Полное устранение альтернатив: сильнейшие оппоненты либо в тюрьме (Навальный), либо не допущены. Многодневное голосование, масштабный ДЭГ. Рекордные цифры: Путин 87% голосов при явке 77% – аналитики назвали эти выборы «самыми нечестными в истории России» по беспрецедентным масштабам приписок. Статистический “хвост кометы” на графиках отклонений зашкаливает.	Путин заявлен победителем (возможность правления продлена до 2030-х). Международное непризнание выборов со стороны наблюдателей (ОБСЕ не участвовала).

Вывод. Российская избирательная система за три десятилетия прошла путь от робких демократических надежд до отработанного механизма удержания власти. При внешних атрибутах выборов – бюллетенях, урнах, дебатах в студии – реальные результаты зачастую предрешены административным давлением и приписками. Не случилось ни одной смены власти через выборы: пост президента бессменно занимает представитель одной «партии власти» с 1991 года, а парламентские большинство неизменно формируется подконтрольными силами. Международные организации (ОБСЕ, ПАСЕ, Freedom House) многократно указывали, что российские выборы не являются ни свободными, ни честными. В самой России независимые наблюдатели и тысячи рядовых граждан продолжают бороться за прозрачность – фиксируют нарушения, подают жалобы, требуют отмены фальсифицированных результатов. Однако власть, контролируя суды и избиркомы, гасит эти попытки. Без “непредвзятого судьи” – независимой избирательной комиссии и правовой системы – выборы превращаются в пустую формальность, как метко заметил один из наблюдателей: «Без объективного арбитра нельзя сыграть в игру под названием демократия». Несмотря на это, каждый электоральный цикл рождает новых наблюдателей и активистов. Их усилия – от разоблачения вбросов на YouTube до анализа «аномалий» в данных – сохраняют надежду, что однажды голос каждого избирателя будет учтён честно, а результаты выборов в России будут определяться народным волеизъявлением, а не административной «магией».

Источники и свидетельства: Отчёты движения «Голос», публикации независимых СМИ (Meduza, РБК), оценки международных наблюдателей ОБСЕ, анализ Дмитрий Великий, данные Freedom House, расследования «Наблюдателей Петербурга» и многочисленные свидетельства очевидцев легли в основу данного расследования. Они рисуют единообразную картину: на выборах в России с начала 2000-х систематически применяются фальсификации, особенно в период правления Владимира Путина, при этом их механизмы модернизируются (от вбросов бюллетеней – к цифровым манипуляциям), но суть остаётся той же. Каждый приведённый факт подтверждён источниками – будь то копии официальных протоколов, видеозаписи или отчёты наблюдателей – и свидетельствует о глубоком кризисе избирательной системы, когда результат известных выборов в России практически никогда не был по-настоящему неопределённым или спорным. Это главный парадокс российских выборов: проводясь регулярно и с видимостью процедур, они давно утратили главное – конкуренцию и доверие граждан.